В Спасске-Дальнем Приморского края гражданское общество состоит из одного человека, и этот человек – отстраненная от защиты «приморского партизана» Александра Ковтуна за размещенный в интернете ролик с показаниями о применяемых к нему пытках адвокат Татьяна Уварова.
25 июля на YouTube появился ролик, в котором 21-летний «партизан» рассказал, что оперативники СКП пытали его, заставляя подписать явку с повинной по факту убийства четырех жителей Уссурийска. Сняла этот ролик Уварова с разрешения администрации СИЗО. В тот же день ролик получил десятки тысяч просмотров, а адвокат – уведомление о том, что она «отведена от участия в производстве».
Уварова присутствовала при задержании Ковтуна 11 июня в съемной квартире в Уссурийске. Когда спецподразделения штурмуют квартиру, в которой засели бандиты, наверное, странно, что при этом присутствует адвокат, но получилось все почти само собой: город Спасск, в котором живет и работает Татьяна Уварова, находится на полпути между Уссурийском и Кировкой, откуда родом «партизаны». Мать Ковтуна договаривалась с адвокатом по телефону, когда ехала в сопровождении милиционеров умолять сына сдаться.
Они приехали к дому в Уссурийске вместе. Ковтун стоял на балконе с пистолетом и, увидев мать, стал с ней прощаться, обещая покончить с собой, но госпожа Уварова (мать – Татьяна Петровна – ее показания подтверждает) вышла вперед и сказала Ковтуну, что она – его адвокат и что «хочет сделать так, чтобы Александр остался жить, женился и родил детей». Аргументы на партизана произвели впечатление, он вышел на лестницу и сдался властям – в квартире к тому времени уже лежали два трупа: по официальной версии, «партизаны» покончили с собой.
Когда в ответ на мое осторожное «с какого вы года?» она ответила «с семьдесят шестого», я сказал себе: «Чирикова». Но если бы Татьяна Леонидовна Уварова не была ровесницей главной защитницы Химкинского леса, то я бы все равно назвал ее приморской Чириковой, и дело, конечно, совсем не в годе рождения.
Про Уварову я все понял, когда мы с ней на ее Toyota Rav4 проехали мимо валяющейся на обочине пьяной женщины, которую пыталась разбудить маленькая девочка, – вероятно, дочь. Обратив внимание на эту сценку, Уварова стала говорить, что у России, конечно, нет никакого будущего, пока представители ее общества (она так и сказала: «общества») валяются пьяные по обочинам в присутствии собственных детей, а также что сама она пытается начать с себя и поэтому не пьет, бегает по утрам, обливается холодной водой и охотится на медведя. Уварова понимает, что в Спасске и окрестностях (город называется Спасск-Дальний, но «Ближнего» нет, поэтому «Дальний» никто не говорит) она одна такая, и поэтому никакого оптимизма по поводу будущего страны у нее нет. «Иногда даже плакать хочется – поговорить вообще не с кем».
Впрочем, о приморских «партизанах» можно поговорить только здесь и, по большому счету, только с ней – есть еще пресс-секретарь облпрокуратуры Аврора Римская, но Авроре Москва запретила давать комментарии прессе по этому поводу. Поэтому я перевел разговор на «партизанскую» тему и спросил, зачем она взялась защищать несчастного Ковтуна. Вопрос дежурный, но в ответ она произнесла такую речь: у нее сын, сыну семь лет, и она не хочет, чтобы лет через десять он, оказавшись в милиции, был убит или искалечен.
Собственно, в этот момент я и подумал про Чирикову, которая, отвечая на такой же вопрос: «Зачем вам это?» – всегда тоже говорит про детей, ради которых, чтобы они жили на чистом воздухе, переехала в Химки.
Адвокатская контора «Уваров и партнеры» арендует комнату в единственном бизнес-центре Спасска-Дальнего – трехэтажном домике в Базарном переулке за городской администрацией. Чтобы дойти до уваровского офиса, надо преодолеть несколько коридоров, в которых торгуют чем-то китайским и лечат зубы. «Партнеры» – это Татьяна Леонидовна, а «Уваров» – это отец ее бывшего мужа, бывший милиционер, который занимался адвокатской практикой с 1985 года, а в 90-е был самым дорогим адвокатом Спасска. Пять лет назад после первого инфаркта он перестал вести дела, разве что принимает посетителей в конторе. Татьяна к тому времени уже несколько лет как закончила юрфак университета в Хабаровске, работала секретарем в районном суде, и свекр нанял ее к себе.
Взяв в наследство практику, Татьяна Леонидовна Уварова не стала «красным», лояльным власти адвокатом. В «нулевых» контекст уже совсем другой: бывшие клиенты тестя сделались краевой элитой. Если 15 лет назад адвокат Уваров был эдаким арбитром в бандитских войнах, то его преемницу, кажется, сама жизнь выталкивает в чистую правозащиту.
Вот что рассказала Уварова о Ковтуне, отношениях граждан с милицией и безразличии власти к другим ее подзащитным, пока мы ехали в Спасск-Дальний.
Впрочем, у нее нет стройной теории, как преобразовать все плотнее окружающую ее среду: в монологах Уваровой всплывают то советские дома пионеров с кружками и секциями, то церковь. Но теория, наверное, и не обязательна, когда есть практика: прошлой весной Уварова неожиданно для себя самой взялась вдруг выстраивать среду, в которой те, кого она называет мальчишками, спасались бы от конфликта с теми, кого она называет обществом.
Спасский район – это хоть и Приморский край, но таежная его часть у границы с Китаем. Поэтому здесь ни моря, ни автомобильного бизнеса, ни каких-то больших денег, ни даже уссурийских тигров: они водятся в каких-то других районах. Градообразующее предприятие – не очень-то преуспевающий цементный завод; сам город растянут вдоль полотна Транссиба, но серьезным транспортным или логистическим узлом не является. Единственное, на чем можно зарабатывать, – тайга. Один из местных воротил год назад продавал пилораму. «Я увидела объявление, и у меня почему-то сразу все сложилось – как я раньше об этом не подумала, – вспоминает Уварова. – Я взяла кредит и купила эту пилораму».
Семеро рабочих, нанятых Уваровой – все бывшие ее клиенты. Средний возраст – 24 года (самому молодому – 19, старшему – 28). Кто-то уже отсидел, кого-то ее стараниями оправдали. «За что сидели? Ну, кражи, разбои, хулиганка, ничего особенного». Уварова настаивает, что пилорама ей нужна во-первых как источник заработка – полученную доску они продают в соседние районы. А во-вторых – «чтобы мальчишки не чувствовали себя уголовниками, не садились снова и не пили».
Антиалкогольная политика для владелицы пилорамы – приоритетное направление. Мы встречались в выходной, и когда она возила меня к себе в хозяйство, на месте был только сторож. Понятно, что она хотела похвастаться своим бизнесом, но формально ей было нужно туда съездить: «Когда сторож там один, я всегда проверяю, не пьян ли он, и если пьяный, то наказываю».
Я спросил, как именно она его наказывает – штрафует? Ответила, что штрафовать жалко, поэтому заставляет отжиматься от пола. Когда мы приехали к будке сторожа, сторож был трезв.
«Смешно было, когда ездила в Уссурийск договариваться о поставках леса, – рассказывает Уварова. – К кому ни придешь на переговоры, первый вопрос: а почему муж или отец сам не приехал? Но я умею разговаривать, я объясняла, что это мой бизнес, а мужа у меня вообще нет». Муж, кстати, ушел, потому что, как рассказывает Уварова, она ругала его за социальную пассивность. «Я говорю: надо мир вокруг себя менять, а он говорит: все равно ничего не изменишь. Постоянно ругались».
Она говорит, я слушаю, но не вижу ее: уже ночь, фонари на улицах, конечно, не горят, и вообще можно представить, что такое гулять ночью по таежному райцентру Приморского края. Но сколько бы ни встречалось нам одиноких и сбившихся в группы мрачных молодых людей в пляжных шортах и спортивных костюмах, только один пьяный дембель сказал Уваровой «Закурить не найдется?», – вместо «Добрый вечер, Татьяна Леонидовна!». А когда продавец ночного магазина, торгующего водками каких-то совершенно чудовищных местных марок (в Уссурийске – большой алкогольный завод), вручает ей бесплатно порцию мороженого, я не удивляюсь: ну да, наверное, она действительно здесь одна такая. Не так мало для городков вроде Спасска-Дальнего.
Автор : Олег Кашин, корреспондент ИД “Коммерсантъ”
